мне вдруг на мгновение сделалось страшно. И стараясь ухватиться хоть за какую-то ниточку, я порылся в вещах и, достав оттуда свой телефон, вновь попытался кому-нибудь дозвониться. Но связи по-прежнему не было. И в этот момент я был рад этому, как никогда прежде.
Отложив телефон в сторону, я подошел к окну и постарался представить себе, куда могла исчезнуть Кристина. Наверное, призраки живут по своим собственным законам, поэтому у меня самого оставалось только два выхода — просто ждать ее в номере или отправиться на поиски. Я выбрал второе и, закрыв за собой дверь своей комнаты, зашагал вперед по коридору, разглядывая ровные ряды дверей, которые все так же тянулись по обе стороны от прохода. Пространство вокруг меня, как и вчера вечером, заливал янтарный свет зажжённых ламп, но сейчас, днем, он выглядел ненужным и почти нелепым.
— Кристина… — позвал я, но мой голос в этот момент прозвучал негромко и неуверенно, как будто окружавшая меня тишина сделалась плотной и теперь заглушала слова, словно вата. Все, что я слышал вокруг себя — это все тот же шум дождя где-то на отдалении и надрывный скрип половиц, что раздавался под моими ногами.
Я спустился на этаж ниже, чувствуя, как перила винтовой лестницы заметно дрожат в моих руках. И в этот момент я даже сам удивился тому, как не замечал этого прежде. Отель вокруг меня теперь показался мне старым и ветхим. Я различил трещины на стенах. Словно тонкая паутинка кровеносных сосудов, они разбегались по сторонам, создавая ощущение, что «Мон-Сен-Мишель» может рухнуть в любую секунду. Я пробежал по стене пальцами, пытаясь убедиться в том, не были ли эти трещины просто обманом зрения. Но в следующую секунду слева от себя увидел нечто иное, и от этого все остальные мысли моментально погасли в моей голове.
В коридоре прямо передо мной виднелась приоткрытая дверь, а рядом с ней какое-то угловатое пятно темного цвета — как будто тень на полу или что-то очень на нее похожее. Так падает свет из-за открытых дверей, но только в этот раз все перевернулось в обратную сторону. Я видел ночь в той прорехе, что оставляла незакрытая дверь. А еще какие-то синие огни, кружащие где-то высоко в небе.
Я потянул на себя ручку двери, сделал шаг внутрь, и летняя ночь накрыла меня с головой. Я огляделся по сторонам и снова, как в тот раз, различил рядом с собой плеск воды — но в этот раз это было не море, а скорее река в центре какого-то небольшого городского парка. Я увидел перед собой деревья, дорогу с янтарными фонарями и скамейки, аккуратно расставленные вдоль нее. Да… Это был парк — в этом я был уверен абсолютно точно. Я глядел на деревья, которые почти вплотную подбирались к реке. И от этого у меня в душе шевелилось какое-то странное чувство, которому я никак не мог найти объяснения. Я видел это место в первый раз, но в то же время как будто уже знал его, как те места, которые каждый день проходишь по пути к своему дому.
Повинуясь какому-то странному наитию, я зашагал вперед по дороге, очерченной янтарным светом зажженных фонарей. Где-то над головой у меня порхала стайка ночных бабочек. И глядя на них, я вдруг снова вспомнил слова Кристины о том, что только мотыльки могли спокойно появляться во всех мирах одновременно. Я бросил в их сторону один единственный взгляд, а в следующий миг мое внимание привлекло уже кое-что другое — какая-то мелодия, звучавшая где-то впереди. Голос певца и мотив казались мне отдаленно знакомыми, но вспомнить ее все равно никак не получалось. Я вслушался в вечернюю тишину: мелодия, игравшая вдали, доносилась с противоположной стороны парка. Я зашагал в эту сторону и уже совсем скоро различил впереди себя жилые дома — несколько рядов одинаковых зданий, похожих на те, что обычно рисуют на риэлторских буклетах или праздничных открытках. Дома казались идеальными — треугольные крыши, аккуратные окна со ставнями и ровные лужайки вокруг. Но в то же время большинство из них выглядело абсолютно безжизненно, как будто их поставили здесь лишь только в качестве декораций. Несмотря на поздний вечер, из десятка домов свет горел только в одном. И эта маленькая деталь как-то особо четко выделяла его на общем фоне. Вокруг дома ровным полукругом разливался свет, словно сверху на него падал луч какого-то невидимого прожектора. Музыка доносилась из-за дверей этого дома — и, вслушиваясь в нее, я, наконец, узнал эту мелодию. «Take on me» группы A-HA. Песня, которая легко застревала в голове, но в то же время всегда казалась мне какой-то глупой и чуть-чуть несуразной, как расклешенные джинсы.
Вслушиваясь в ритмичный бит этой мелодии, я поднял глаза вверх: по темно-синему полотну ночного неба плыли голубые и лазурные огоньки, похожие на отблески ночника, скользящие по потолку одной огромной темной комнаты. Я знал, что в реальности ничего подобного не бывает, но все равно глядел на них, как завороженный, не в силах отвести взгляд. Каждое движение их казалось продуманным и очень ровным. Каждый огонек в небе двигался по какой-то заранее установленной траектории. Я смотрел на них, и в этот момент снова чувствовал себя Алисой, бегущей вслед за кроликом. Словно все происходящее вокруг было просто чьей-то постановкой, созданной специально для меня одного…
Я миновал парк, перешел улицу и оказался на пороге того самого дома — единственного, в котором горел свет. С каждой секундой музыка, звучавшая из-за его дверей, слышалась все отчетливей. И двигаясь вслед за ней, я словно бы точно знал, что должен идти именно к этому дому. Я позвонил в звонок.
— Там открыто, — прокричал чей-то голос с другой стороны. Я толкнул дверь и шагнул внутрь.
Первым, что я почувствовал в этот момент, был запах запеченной курицы, доносившийся откуда-то с кухни. Я осмотрелся по сторонам. Дом внутри был таким же, как и снаружи — абсолютно идеальным, как будто на самом деле он был не настоящим, а просто копировал какую-то картинку из журнала про дом и быт. Укрытые пледами кресла, огромный камин с фотографиями и просторная кухня, которая виднелась впереди сразу за гостиной. Я сделал несколько шагов вперед, и тут откуда ни возьмись прямо у моих ног вдруг появилась собака. Светлый лабрадор с темным ошейником и висевшим на нем золотистым жетоном. Собака была крупной, но при этом вела себя настолько дружелюбно, что это не оставляло даже теоретического повода испугаться ее. Пес вилял хвостом, бегал вокруг меня и постоянно вставал на задние лапы, как будто пытаясь дотянуться до моего лица или обнять меня за шею. Я опустился на корточки, чтобы погладить его, и в этот момент различил на жетоне ошейника выгравированную фразу. На круглом кулоне было написано: «Привет, меня зовут Валли». И в этот момент разрозненные кусочки картины в моей голове вдруг стали складываться в единое целое.
— Привет, Валли, — проговорил я, и снова огляделся по сторонам: где-то в глубине души у меня появилось странное чувство, что я оказался дома. Эта мысль завладела мной лишь на мгновение. И уже совсем скоро безвозвратно вылетела из моей головы. Я сделал несколько шагов в направлении кухни и вдруг увидел там нечто такое, из-за чего моментально забыл обо всем остальном. За кухонным столом, рисуя что-то на листах бумаги, сидело двое детей — мальчик и девочка. На нем была белая рубашка с подвернутыми рукавами, какие часто носил я сам, а на ней — простая детская майка с изображением Каспера.
— Я раньше никогда не была за этой дверью, — сказал чей-то голос у меня за спиной, и, обернувшись, я увидел позади себя Кристину. Она выглядела немного растерянной, и в какой-то момент мне даже показалось, что я различил в ее глазах слезы.
— Что это за место? — спросил я.
— Наш дом, — ответила Кристина. — Точнее… Дом, который мог бы быть нашим, если бы все сложилось чуть-чуть
